Что делает офис Омбудсмана в Николаеве — от детдома до пандусов

Представительство Уполномоченного по правам человека в Николаевской области работает с лета 2024 года. Его возглавил Спартак Гукасян, бывший председатель Вознесенского райсовета. Команда офиса уже обработала более 3,5 тысячи обращений: николаевцы жалуются на нарушения во время мобилизации, проблемы с доступом к информации, недоступные укрытия и барьерность в городе.

В интервью «НикВести» Спартак Гукасян объясняет, с чем чаще всего обращаются люди, как реагируют на жалобы по ТЦК, почему вывески стали проблемой, что не так с открытостью власти и как работает система возвращения пленных.

Представитель Уполномоченного Верховной Рады по правам человека в Николаевской области Спартак Гукасян, фото НикВести

Предприниматели, демонтаж вывесок и доступ к власти

В апреле 2025 года в Николаеве разгорелся конфликт между предпринимателями и городскими властями из-за демонтажа вывесок на главной пешеходной улице — Соборной. Департамент архитектуры ссылался на обновленные правила размещения наружной рекламы, утвержденные в сентябре 2024 года, которые предусматривают, что вывески не могут размещаться выше первого этажа и должны соответствовать утвержденным требованиям. Предприниматели же считают, что в условиях войны и экономической нестабильности такие действия являются несвоевременными и вредят малому бизнесу. Ситуация получила огласку после того, как владелица магазина морепродуктов обнародовала видео с критикой действий власти, что привело к публичной дискуссии и вмешательству представителя Омбудсмена.

— Начнем с локального конфликта, который на слуху в Николаеве — ситуации с демонтажем рекламных вывесок. К вам обращались предприниматели. Что произошло?

— Закон демонтажа всех тех или иных надписей, которые сегодня публично доступны на русском языке, есть на уровне страны и работает он не первый год. Поэтому те предприниматели, которые этим возмущены, они должны были самостоятельно в порядке сделать. Другая позиция многие вывески вообще не были согласованы официально, даже по старым правилам горсовета. Но самое главное — компания, приехавшая демонтировать рекламу, не имела с собой нужных документов, подтверждающих их полномочия. Я лично был на месте, когда эта компания приехала в магазин «Айкос». Когда попросил показать документы, позволяющие демонтаж, получил только решение исполкома и перечень адресов, что является публичной информацией. Они не смогли показать договор с администрацией района или другие документы, поэтому в конце поехали и не продолжали работу.

Во время встречи с архитектором мы проговорили, что предпринимателей не поставили в известность вовремя, и поэтому архитектор предоставил им дополнительный срок — 30 дней на согласование рекламы и еще 30 дней на приведение вывесок в соответствие. Это и есть решение конфликта.

— Как эта ситуация показывает общее состояние с доступом к власти?

— Я, как представитель Омбудсмана, не имею проблем с тем, чтобы попасть к любому чиновнику.

Когда ситуация дошла до того, что нам надо было выяснить, на основании какого законодательства и каких документов это все оформлено в городском совете, мы предложили непосредственно привлечь городской совет и руководителя департамента архитектуры. Нам не отказали — нас беспрепятственно провели в кабинет главного архитектора, где мы смогли обсудить все вопросы. Помогло ли мое присутствие предпринимателям — не могу сказать точно, возможно, их и без меня допустили бы.

Но стоит отметить, что существует другая сторона медали. Мы часто получаем жалобы от общественных организаций, журналистов, представителей различных групп населения, которые тоже имеют право на доступ к должностным лицам, занимающимся публичной деятельностью, — и эти люди сталкиваются с препятствиями.

Особенно это касается центрального здания городского совета. Зато я не слышал о случаях, чтобы кто—то имел проблемы с доступом к департаментам, расположенным вне центрального здания — социальной защиты, территориальных центров или других. Там таких препятствий нет.

Реклама

Напомним, в мае 2024 года журналисты «НикВести» пытались попасть в горсовет после аппаратного совещания, чтобы получить комментарии от чиновников. Однако их не пропустили, объясняя это новыми правилами пропускного режима. Согласно им, представители медиа могут посещать здание только по одноразовым электронным пропускам, оформленным через организационный отдел горсовета, и исключительно в сопровождении работников отдела информационного обеспечения.

26 июля 2024 года после публикации Института массовой информации полиция открыла уголовное производство по факту возможного препятствования профессиональной деятельности журналистов. Однако в ходе следствия правоохранители не обнаружили состава преступления и закрыли дело.

— Как вы сегодня оцениваете открытость власти в Николаеве?

— В первые 4 месяца 2025 года мы провели масштабный мониторинг всех официальных сайтов территориальных общин Николаевской области. Худший результат — у сайта областной военной администрации. По всем тем нормативам, которые написаны в законе, они в большинстве процентов не соответствуют. К примеру, попробуйте самостоятельно найти там актуальные контакты руководителей или четкие инструкции, куда обращаться гражданам.

Напомним, в конце 2023 года представитель ИМИ в Николаевской области во время пресс-конференции по итогам года обратила внимание главы ОВА Виталия Кима на то, что на официальном сайте учреждения не публикуются все распоряжения, а также бюджет Николаевской области, которого не было в общем доступе. Тогда глава области пообещал исправить ситуацию.

— Мы также получаем обращения, когда люди отправляют запросы в органы власти, а в ответ получают отказ — ссылаясь на военное положение, гриф секретности или другие формулировки. Если видим нарушения, отправляем собственный запрос. В случае, если нам также не предоставляют информацию — составляем административный протокол и передаем дело в суд.

Как известно, «НикВести» выиграли суд против Николаевской ТЭЦ по доступу к информации о зарплатах, премии и вознаграждения руководящего состава и наблюдательного совета предприятия, которую те отказались предоставить на информационный запрос, сославшись на конфиденциальность информации.

— За последний год я не припомню ни одного обращения, по которому мы не смогли бы восстановить право человека на доступ к информации, — добавляет Гукасян, — Мы не выполняем работу вместо ответственных органов, мы контролируем, чтобы они выполняли свои обязанности.

Системы нет, есть только отдельные решения: о безбарьерности в городе

— Были ли в 2024-2025 годах случаи, когда органы власти отказывали в доступе к публичной информации, ссылаясь на военное положение?

— Да, мы фиксировали такие случаи. И именно поэтому постоянно напоминаем, что есть Закон Украины «О доступе к публичной информации», и его действие не прекращается во время военного положения. В частности, статья 15 этого закона четко определяет, какая информация должна быть обнародована, и эти обязательства сохраняются.

Военное положение действительно предусматривает определенные ограничения, но они прямо прописаны в Законе Украины «О правовом режиме военного положения». Там четко указано, что именно может быть ограничено. Если должностные лица просто отвечают: «Это военное положение, поэтому мы не дадим информацию» — это неправомерно. Да, военное положение вводит те или иные ограничения, но они четко прописаны в норме закона о военном положении. Его можно открыть и ознакомиться. Я думаю любое должностное лицо или государственный, местный органы и т.д. очень прекрасно ознакомлены с этим законом. И поэтому я считаю, что если он как-то иным образом формируется в тех или иных ответах с заявителями, то это просто какая-то дезинформация.

Спартак Гукасян возглавил представительство Омбудсмена в Николаеве летом прошлого года, фото НикВести

— В начале мая была резонансная ситуация, когда человек на коляске не смог подняться домой из-за неработающего лифта. Знакомы ли вы с этой ситуацией? Проводили ли вы работу с городскими властями, чтобы избежать подобных случаев?

— Это, скорее, частный случай, а не системное решение проблемы, которая на самом деле существует. Я считаю, что городские власти должны были бы обратить на это внимание и начать более комплексно работать над вопросом.

Например, было бы полезно, если бы ОСМД предоставляли департаменту социальной защиты списки жителей с соответствующими статусами, чтобы социальные службы могли эффективно координировать предоставление необходимых услуг именно тем людям, которые в них нуждаются в многоквартирных домах.

Мы также направляли запрос в департамент ЖКХ по той ситуации. Ответ был, что с компанией, которая обслуживает лифт, провели работу и предоставили соответствующие указания. Нас заверили, что подобные случаи больше не повторятся.

— Как вы оцениваете уровень безбарьерности в Николаеве?

— К сожалению, он пока очень низкий. Я, как человек, который лично проходил через подобные вызовы, хорошо понимаю, что безбарьерность — это комплексный процесс. Это не просто пандус у входа или отдельные приспособления. Нужно, чтобы человек мог спуститься с одного бордюра, проехать беспрепятственно по дорожкам, заехать в транспорт и добраться до нужного места без дополнительных трудностей. Именно такая системная, комплексная работа создает настоящую безбарьерность. То, что начали делать после 2022 года — это отдельные качественные объекты, они соответствуют нормам. Но проблема в том, что вся система, цепочка безбарьерности — от места к месту — не работает как единое целое.

Вот пример: рядом с Велмартом — автовокзал с большим количеством маршруток и пригородных автобусов. Если вы на коляске, то с одной стороны дороги сделан пандус и можно сойти с бордюра. Но на другой стороне — там бордюр без заезда, и дальше двигаться невозможно. Чтобы изменить эту ситуацию, я планирую в начале июня собрать представителей общественных организаций — чтобы они составили перечень проблемных мест. Затем пригласить представителей власти и вместе обсудить, как это исправлять. Точечные изменения есть, но системной работы пока нет. К счастью, у нас есть активные представители людей с инвалидностью, которые помогают в этом разобраться.

Медицинские учреждения без контроля: что обнаружили проверки Омбудсмена

Весной 2024 года после мониторингового визита представителей Уполномоченного по правам человека в Центр паллиативной помощи детям в Николаеве были зафиксированы серьезные нарушения. В заведении содержали детей с инвалидностью, и выявленные условия не соответствовали никаким нормам безопасности и достойного обращения. После публичной огласки воспитанников перевели в другие области, а полиция начала расследование.

Параллельно команда офиса проверяла и частные гериатрические учреждения. Некоторые из них работают без надлежащих документов, а в отдельных случаях — вопреки судебным решениям.

— Что произошло после скандала в Центре паллиативной помощи детям?

— После проверки, которую проводила Мониторинговая группа Офиса Уполномоченного, и которая зафиксировала многочисленные нарушения, детей из этого заведения перевели в другие учреждения в разных областях Украины. Мы рекомендовали это как временную меру для защиты их прав. На тот момент уже было открыто уголовное производство по статье о пытках, и оно до сих пор продолжается.

После нашего мониторингового визита все собранные материалы передали соответствующим государственным и областным органам. Одной из ключевых рекомендаций было перевезти детей из этого заведения в более безопасное место. И 5 мая 2025 года областная администрация подтвердила — дети, которые оставались без родительской опеки, перевезены в Ровенскую и Тернопольскую области. По уголовному делу — следствие продолжается, но пока без окончательных результатов.

— Есть ли подобные проблемы в других медицинских или социальных учреждениях?

— Мы проверяли также частные гериатрические центры. И выявили факты работы без соответствующих лицензий и документов, в частности вопреки решению суда. В таких случаях мы направляем обращения в контролирующие органы — полицию, департаменты социальной защиты и здравоохранения. Там, где видим риск для жизни или здоровья — действуем максимально быстро.

Офис Омбудсмана регулярно проверяет учреждения соцсферы на нарушение прав людей, фото НикВести

— По ситуации в частном гериатрическом центре также открыто уголовное производство?

— Открыто уголовное производство за неправомерное применение лекарств к пенсионерам. Мы направили запрос в ГСЧС, чтобы узнать, когда в последний раз там проводили проверку пожарной безопасности и соблюдения других норм. Оказалось, что этот центр, который оформлен как ФЛП, судебным решением уже давно должен быть закрыт, и в течение последних лет там были соответствующие предписания, но, несмотря на это, он до сих пор работает.

Не имеет значения, частный ли это гериатрический центр, местный или государственный — все такие заведения, предоставляющие социальные услуги, должны соблюдать требования: полная регистрация, наличие необходимых КВЭДов, соответствие нормам пожарной безопасности, договоры с медицинскими службами и семейными врачами, а также оформление соглашений с родственниками подопечных.

Эти процедуры обязательны, и в Украине действуют одни из самых строгих законов в мире — их надо просто выполнять. В этом пансионате отсутствует половина необходимых документов, даже нет специальных шкафов для хранения лекарств или камер для продуктов, хотя это предусмотрено нормативами.

Хотя это частное заведение, ответственность за контроль несут не только специализированные органы гериатрической сферы, но и правоохранительные органы, прокуратура, ГСЧС, Госпотребслужба. Они должны регулярно проверять такие заведения и обеспечивать соблюдение стандартов и безопасность для подопечных.

Получали ли вы за последний год жалобы относительно доступа к укрытиям в Николаевской области?

— К сожалению, за год мы не получили ни одной официальной жалобы именно об отказе в доступе к укрытиям. Было только 2—3 обращения, где укрытия упоминались в контексте каких-то конфликтов — например, кого-то не пустили или не смогли договориться, как должно работать укрытие. Но системного потока жалоб нет.

Но вот вам пример из жизни. Буквально две недели назад шел мимо шахматного клуба и увидел укрытие. С виду — все, как должно быть: табличка есть, номер укрытия есть, телефон указан. Но дверь — закрыта. И номер телефона написан так, что некоторые цифры трудно разобрать. Я пытался дозвониться — не получилось. И тут мне стало интересно: а как это работает для обычного человека? Я не стал сразу писать какие-то обращения чиновникам, а просто позвонил в городской колл-центр. Девушка на линии была очень вежливая, все записала, даже мои ФИО и номер телефона. Я объяснил ситуацию: есть укрытие, есть номер, но не работает, попасть туда невозможно.

Заявку приняли — все четко. Но прошло три дня. И за эти три дня у нас было, кажется, с полтора десятка тревог. И только на третий день мне перезвонил человек, который работает в коммунальном предприятии, отвечающем за это укрытие. Он скинул видео: номер переписали четко, двери теперь открываются, все работает. Во время тревоги можно звонить — дадут ключи, и жители смогут спускаться в укрытие.

Но самое интересное — никто из жителей этого дома не обращался. Это была исключительно моя личная инициатива.

— Поступали ли к вам обращения от жителей области относительно недоступности общественных пространств для людей с инвалидностью? Какие самые распространенные проблемы и жалобы они выражают?

— После 2022 года большинство новых объектов, возведенных за средства доноров или местного бюджета, соответствуют требованиям безбарьерности. Однако то, что было сделано ранее, часто не соответствует стандартам. Например, пандусы ставят просто для вида, не учитывая реальных потребностей людей с инвалидностью, а инклюзивные санузлы обустроены неправильно.

Я считаю, что при планировании мероприятий по безбарьерности обязательно надо привлекать самих людей с инвалидностью, чтобы понять, что сделано правильно, а что требует совершенствования. Только так можно эффективно решать эти проблемы. Я вспоминаю, как в 2009 году после тяжелой аварии мне пришлось заново учиться ходить и двигаться. Тогда доступность была катастрофической — по лестнице приходилось преодолевать большие трудности, на маршрутку залезал с большим усилием. Тогда это был настоящий «трэш». Сейчас ситуация постепенно улучшается, хоть и не так быстро, как хотелось бы, особенно учитывая то, сколько людей получили инвалидность из-за войны. Но прогресс есть, и это важно.

Жалобы на ТЦК: Часто проблема в отдельном работнике, а не в системе

— В 2024 году вы говорили, что получили более 200 обращений о возможных нарушениях со стороны территориальных центров комплектования. Что это были за нарушения и как их рассматривали?

— В ноябре мы провели масштабный круглый стол с участием руководителей областного и районных ТЦК, их юристов, представителей Национальной полиции, прокуратуры, СБУ и адвокатов. Мы подробно рассмотрели каждый случай, не только официально его документировали, но и обсуждали. Аналогичные встречи состоялись также в Южноукраинской городской громаде и Вознесенском районе.

Важно понимать, что системных нарушений со стороны самих ТЦК нет — проблемы возникают из-за действий отдельных работников. Люди часто путают это и думают, что вся система работает неправильно. Но если представитель ТЦК применил физическую силу или прибег к незаконным действиям — это единичный случай. И ответственные лица должны быть привлечены к ответственности.

— А какие еще типичные ситуации случаются в обращениях?

— Часто люди не соглашаются с решениями ТЦК. Например, мужчину вызывают в центр, а он считает, что не подлежит мобилизации. Тогда мы спрашиваем: какие законные основания для освобождения? Проходил ли он военно—врачебную комиссию? Стоит ли на учете? Если — нет, и есть другие обстоятельства, например, инвалидность матери — нужно это подтверждать документально. Иначе — законных оснований для увольнения нет.

Я не говорю, что все обращения именно такого характера, но если есть факты незаконных действий — мы реагируем. За первые 4 месяца этого года таких обращений стало значительно меньше. Мы ежедневно поддерживаем контакт с заместителями областного ТЦК, оперативно реагируем на все сообщения, отправляем официальные запросы, общаемся с районными центрами. Контролируем ситуацию.

Военнопленные: как работает механизм возвращения

Ранее правозащитная организация «Медийная инициатива за права человека» сообщила, что в плену Российской Федерации находятся почти 1300 военнослужащих из николаевской 36-й отдельной бригады морской пехоты имени контр-адмирала Михаила Белинского. С начала полномасштабного вторжения 36 бригада защищала Мариуполь. С марта по май 2022 года почти две тысячи ее бойцов оказались в российском плену. С тех пор из плена вернулись только 287 бойцов этой бригады. Остальные содержатся в местах несвободы в Таганроге, Валуйках, Курске, Пакино, Мордовии, а также на оккупированных территориях Луганской и Донецкой областей. В Николаеве уже традиционно горожане и родные военнослужащих еженедельно выходят на акции-напоминания с поддержкой пленных пропавших без вести.

— Есть ли у вас информация об условиях их содержания, места пребывания?

— В начале мая в Киеве состоялась большая встреча с семьями пленных из 36-й бригады. Там были и Дмитрий Лубинец, и представители офиса Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека, и координационного штаба. Мы, со своей стороны, тоже постоянно встречаемся с семьями — и пленных, и пропавших без вести. Не только из 36-й бригады, из всех, кто к нам обращается.

Что касается условий содержания... Не надо ждать, что там все будет по международным стандартам. Мы же понимаем, с кем имеем дело. Это не та сторона, которая будет придерживаться Женевских конвенций. Но мы — и как институция, и совместно с государственными органами — добиваемся через МККК, ООН, омбудсманов других стран, чтобы содержание соответствовало международному праву.

Результат есть. Родственники передают нам письма, мы дальше — и это уже стабильная процедура. Перед Новым годом удалось передать теплые вещи, гигиену. Есть обратная связь — семьи получают информацию, что именно передано, кто что получил. Относительно военнопленных — мы выполняем гуманитарную функцию

Также уже трижды проходили встречи с уполномоченной РФ Татьяной Москальковой с участием представителей МККК. Там ведутся переговоры по соблюдению прав украинских военнопленных. Прежде всего это касается медицинской помощи и условий пребывания.

— Как выглядит механизм подготовки к обмену?

Представитель Омбудсмана регулярно встречается с родственниками военнопленных, фото НикВести

— Это делают спецслужбы и специальные люди. Мы же передаем в Киев всю информацию, которую получаем от семей. Там создана группа, которая работает со всеми заявлениями, и каждое обращение учитывается.

— У многих возникает вопрос: одинаковые ли условия для всех, кто попадает на обмен? Ведь часто звучит, что от статуса человека зависит его очередь. Как это работает на самом деле?

— Мы не занимаемся обменом. Мы не формируем списки, их не формируют чиновники. Есть четкие критерии. Первыми на обмен идут люди с тяжелыми болезнями или тяжелыми ранениями. Вторая категория — это те, кто уже там заболел хроническими болезнями. Далее — женщины, гражданские люди, которых сделали военными.

Вы же знаете, например, что у нас в Николаевской области есть просто мужчины, водители, которые в 2022 году помогали военным, доставляли что—то — и попали в плен. Это было в Мариуполе, в Мелитополе. Хотя они гражданские, их учитывают как военнопленных. Есть и такие, которые по возрасту уже не могут быть военнообязанными. Эти критерии и формируют основания для создания списков.

Это признается международными стандартами. И Международный комитет Красного Креста — именно офис в Женеве, не в Киеве и не в Москве — является главным механизмом связи сторон. Он объединяет оба офиса: и в Киеве, и в Москве, а также представителей омбудсмена, спецслужб — всех, кто формирует условия для обмена.

И даже когда автобус уже загружен людьми, спецслужбы знают, кто в нем, но пока эти люди не доедут до безопасной зоны, где проходит обмен, и не будет подтвержден факт, что этот человек реально доехал — этот список никому не оглашается.

— Влияют ли приговоры российских судов на возможность обмена?

— У нас есть много примеров, когда людей обменивали, несмотря на приговоры. Даже если их осудили, они возвращаются как военнопленные — потому что именно таков их реальный статус.

— А как насчет обмена гражданских?

— Это отдельное направление — четвертый пункт формулы мира. Уже удалось вернуть 174 гражданских. Мы также помогаем людям с временно оккупированных территорий переехать на подконтрольную территорию Украины.

— Часто семьям звонят с предложениями заплатить за «помощь» с обменом. Были ли такие случаи среди николаевцев?

— Очень много. Поэтому каждую встречу — и я, и представители Координационного штаба — завершаем одним: пожалуйста, если вам присылают какие-то «документы», «фото», «гарантии» — не делайте никаких переводов. Сообщите нам. Если знаете источник, из которого вам написали или позвонили — в каком телеграмм-канале он зарегистрирован, как называется, мы передадим это специальным службам.

Я прекрасно понимаю родственников. Они хватаются за каждую возможность. Но мы каждый раз просим: доверяйте только официальной информации, тем, кто действительно занимает соответствующую должность. Если вам звонит «представитель» и говорит, что может завтра вернуть вашего человека — только перечислите деньги — ну, извините, это не работает. Мы собираем семьи, и те, кто уже обжегся, рассказывают другим — чтобы не велись. И это же самое постоянно подчеркивает и Офис уполномоченного: доверяйте только проверенным источникам.

— Известно ли, сколько людей уже пострадали от таких схем?

— Точного количества нет. Но благодаря тому, что все больше семей об этом открыто говорят, наши службы успевают блокировать такие источники и каналы.

Что еще делает офис: обращения, выезды, сопровождение

С момента создания в августе 2024 года до мая 2026 года Представительство обработало более 3500 обращений. Это жалобы, заявления, сообщения, которые поступают к нам со всей области — по телефону, через электронную почту, лично или во время выездов. В команде представителя Уполномоченного — три специалиста госслужащих и два региональных координатора по поручению от Уполномоченного. Команда минимум раз в неделю выезжает в громады, где проводит полноценную выездную работу: консультации, обращения, объяснения для местных жителей относительно их прав.

— С какими еще запросами обращаются граждане?

— Чаще всего люди обращаются из-за отсутствия ответов на запросы в органы власти или отказ в доступе к публичной информации. Немало вопросов — от внутренне перемещенных лиц, особенно по жилью и выплатам. Есть обращения о нарушениях в сфере защиты прав детей, медицины.

Сегодня, например, получили сразу три обращения относительно непонятных процедур компенсации за поврежденное жилье. Люди часто не понимают, как правильно подать документы и что делать, когда им не отвечают.

— Недавно Николаевский облсовет передал вам помещение бывшей аптеки на улице Вадатурского (Фалеевская). Сейчас мы находимся в другом помещении. Почему вы до сих пор не переехали?

— Мы неоднократно обсуждали этот вопрос с руководством областного совета. Сейчас ищем возможности для проведения ремонта в переданном помещении на улице Вадатурского. Мы ведем переговоры с организациями, которые могут нам в этом помочь. Помещение должно соответствовать тем условиям, которые необходимы для полноценной работы Центра защиты прав человека.

Идея заключается в том, чтобы каждый человек — независимо от своего статуса — мог беспрепятственно попасть в этот центр. Там должны быть созданы все условия для качественного приема граждан.

Процесс, хоть и затягивается, но продолжается. Недавно мы общались с проектантами — работа идет. Мы не сомневаемся, что открытие состоится. Ориентировочный срок — 1 сентября. Именно тогда хотим начать работу в новом пространстве.

Это будет офис в формате open space, где мы сможем сотрудничать с активными общественными организациями, благотворительными фондами, другими структурами, которые помогают жителям Николаева. И, конечно, делать это вместе с работниками Офиса омбудсмена в рамках совместных проектов для еще более эффективной работы.

С момента создания Офис Омбудсмена в Николаевской области обработала более 3,5 тысячи обращений, фото НикВести

— Как вы оцениваете эффективность работы вашего офиса?

— Эффективность нашей работы, в первую очередь, должны оценивать сами люди — жители Николаева и области, которые к нам обращаются. Но есть и объективный показатель — статистика. И она показывает рост количества обращений ежегодно. Это, по моему мнению, свидетельствует о росте доверия к нашему офису.

Для примера: в 2024 году мы получили 2 675 обращений, а в 2025 — уже 3 597. И это еще не конец года. Только за первый квартал 2025-го мы уже обработали почти 890 обращений и запросов. Но это — лишь часть нашей работы. Кроме рассмотрения обращений, мы проводим системные мониторинги учреждений и организаций. По результатам таких выездов готовим отчеты и даем рекомендации, как исправить выявленные нарушения. И дальше сопровождаем процесс — чтобы изменения действительно внедрялись. Это тоже важная часть нашей деятельности: не только фиксировать проблему, но и добиваться ее решения.

— Какую цель ставите перед собой в этой работе?

— Наше главное достижение — это реальное восстановление прав людей, которые к нам обращаются. Если говорить языком цифр, то за 2024-2025 годы почти 75% обращений, которые мы обработали, завершились восстановлением нарушенных прав. Это и есть самый большой результат — не отчет ради отчета, а конкретная помощь человеку.

Но в то же время хочу подчеркнуть: мы не подменяем собой органы власти. Часто люди не совсем понимают нашу специфику и ожидают, что мы вместо органов власти решим их проблему. Например, некоторые считают, что мы можем лично приехать и поставить забор, который им не позволил установить городской совет. Но это не наша функция.

Наша задача — восстановить нарушенное право. Если человек имеет законное право на что-то, но не получает надлежащего ответа или действия от того или иного учреждения, мы вмешиваемся: отправляем запросы, требуем объяснений, анализируем ответы. Например, если департамент не реагирует на обращение о предоставлении коммунальной услуги или компенсации, мы включаемся в процесс и сопровождаем дело, чтобы заявитель получил ответ по существу. Но важно понимать: мы не выполняем работу вместо ответственных органов, мы контролируем, чтобы они выполняли свои обязанности.

Есть много случаев, когда люди обращаются к нам, потому что не могут получить ответ от ТЦК или воинских частей. Мы заставляем учреждения дать человеку официальный ответ — объяснить, где документ, почему его нет, когда он будет. Но сам документ мы не изготавливаем. Наша задача — восстановить право человека на информацию, а не выполнить функции других органов.

Алина Квитко, «НикВести»