Кто вы, мистер Фалеев?

Каждая эпоха имеет своих героев. Но когда один и тот же институт национальной памяти за год полностью меняет собственное мнение — это уже не история, а суперпозиция кота Шредингера. То живой, то мертвый, то «ставленник империи», то «положительная фигура без символики российской политики». Именно так сегодня выглядит позиция Украинского института национальной памяти относительно Михаила Фалеева: купца, предпринимателя, строителя, с именем которого началась история Николаева. Формально признав Михаила Фалеева «лицом, осуществившим важный вклад в развитие города Николаева» и включив его в перечень исключений, Институт одновременно настаивает на рекомендации «воздержаться от глорификации». Это свидетельствует скорее о стремлении балансировать между буквой закона и здравым смыслом, чем о настоящем понимании исторического контекста.

Напомню историю вопроса. Письмо Украинского института национальной памяти, адресованное Николаевскому городскому совету, как бы поставило четкую точку в официальной оценке роли Фалеева. Институт, ссылаясь на Закон Украины «Об осуждении и запрете пропаганды российской имперской политики», признал, что деятельность Фалеева связана с реализацией российской имперской политики на юге Украины.

Но точка оказалась даже не запятой, потому что на сайте Украинского института национальной памяти размещен Перечень лиц и событий, не содержащих символики российской имперской политики, где упомянут Михаил Леонтьевич. Возможно, пришло время честно говорить не только о том, кто строил наши города, для кого и для чего?

Историческая справка

В начале XIX века южные земли Украины, присоединенные Российской империей после серии русско-турецких войн, были административно оформлены как часть второй Новороссийской губернии. Ее создание основывалось на царском указе от 12 декабря 1796 года «О новом делении государства на губернии», которым объединялись Екатеринославское и Вознесенское наместничества и Таврическая область. Центром новообразованной губернии стал город Екатеринослав (ныне Днепр), переименованный в 1797 году в Новороссийск.

Основание Николаева непосредственно связано с военно-морскими потребностями империи и деятельностью обер-интенданта Семена Афанасьева, который, по свидетельствам документов, «значительной степени приобщился ко всем строительным работам, которые осуществлялись во флоте». В августе 1789 года Афанасьев прислал князю Григорию Потемкину план части территории верфи, отведенной под Адмиралтейство, вместе с показаниями промеров глубин вблизи Фаберовой дачи — участка на берегу Ингула, который рассматривался как место будущей корабельной базы.

27 августа (7 сентября) 1789 года Григорий Потемкин подписал свой исторический ордер, адресованный статскому советнику Михаилу Фалееву. В этом документе впервые официально упоминается название города Николаева. Текст ордера содержит знаменитую фразу:

«Фаберову дачу имѣновать Спаское, а Витовку Богоявленское, новозаводимую верфь на Ингуле — городъ Николаевъ...»

Именно этот ордер считается первым актом основания города Николаева. Этот документ — своеобразное свидетельство рождения города, и оно прямо обращено к человеку, которому было поручено воплотить замысел в жизнь.

Получается когда мы говорим, что Николаев начинался с Фалеева, — это не метафора, а факт, подтвержденный архивом.

Григорий Николаевич Ге — писатель, драматург, публицист, одна из самых ярких фигур общественной и культурной жизни Николаева конца XIX века, автор книги «Исторический очерк столетнего существования города Николаева при устье Ингула (1790-1890)» оставил одну из самых теплых оценок деятельности основателя города.

Он писал, что, говоря о первых годах существования Николаева, нельзя не упомянуть его строителя обер-штерн-кригс-комиссара флота Михаила Леонтьевича Фалеева, «личность славную». Простой кременчугский купец, начинавший как поставщик армии, вдохновился «делами правительства того времени» и взялся за грандиозные задачи, иногда не до конца понимая их масштаб, но имея «силу патриотизма».

Ге отмечал, что Фалеев пытался сделать судоходным путь через днепровские пороги — замысел, который, несмотря на неудачу, свидетельствовал о его упорстве и вере в успех. За эти усилия он был награжден золотой медалью и причислен к дворянству, а впоследствии, по представлению Потемкина, получил чин бригадира и должность.

Описывая дальнейшую деятельность Фалеева, Ге подчеркивал, что тот проявил себя как «способный, неутомимый и честный исполнитель», который работал без личной выгоды и целиком отдался делу. Когда в 1787 году он взялся за строительство верфи у устья Ингула вместе с архитекторами Варезетом, Бестужевым, Старовым, Деволяном и другими, то, по словам автора, «проявил всю гражданственность своего благородного духа».

Фалеев заботился не только о государственных интересах, но и о развитии хозяйства: раздавал земли под условие разведения садов, строительства мельниц и кирпичных заводов, а себе самому оставил лишь несколько десятин для собственного сада. Жил и умер в Николаеве, «в небольшом домике, крытом дранкой, на углу Немецкой и Никольской улиц».

Подытоживая, Ге называл Фалеева «достойным гражданином», который всего четыре года: два до основания города и два после, работал в Николаеве, но успел сделать очень много. «В основании города Николаева, — писал он, — лежит честный и неусыпный труд гражданина, который всей душой отдавался тому государственному делу, которое было ему поручено».

Память о первом гражданине города берегли и в ХІХ веке. В 1890 году Городская Дума Николаева, отмечая столетний юбилей города, приняла решение переименовать улицу Немецкую, на которой стоял дом Фалеева, на Фалеевскую.

Но уже в ХХ веке история памяти приобрела трагический оттенок. Советская власть Фалеева не полюбила. Его тело было похоронено у алтарной стены строящегося собора святого Григория Великой Армении (впоследствии — Адмиралтейского собора). В 1936 году могила-склеп основателя города была осквернена и разрушена большевистскими властями. Гроб с останками обвязали проволокой и на подводе перевезли на старое городское кладбище, где его поместили в склеп семьи Аркасов.

Возле здания Николаевского городского совета стоял памятник Михаилу Фалееву. В руках он держал свиток — План города, символический знак начала Николаева. В ратуше когда-то шутили: «Фалеева здесь любили, потому что он всегда имел с собой План».

Копия этого памятника когда-то стояла и внутри здания, на третьем этаже городского совета. Сегодня ее уже нет, похоже как и любой перспективной планировки.

Как по мне, настоящая деколонизация — это не отрицание прошлого, а умение смотреть на него без идеологических шор. Мы можем оценивать эпоху, понимая ее обстоятельства, но не имеем права фальсифицировать историю. Человека нельзя вычеркнуть с такой же легкостью, как строку из реестра. Прадедушка, который всем в семье не нравился, от этого не перестает быть прадедом. И даже если волевым решением убрать его с семейного дерева, анализ ДНК все равно напомнит, кто кому родня.

Михаил Фалеев не был героем в современном смысле слова. Но он был первым строителем замечательного города на юге Украины, и этим, как бы кому не хотелось, уже останется навсегда в истории. Могу только приветствовать вывод Украинского института национальной памяти о Михаиле Леонтьевиче, как об исторической фигуре, которая не несет символики российской имперской политики. Потому что даже в суперпозиции оценок всегда остается человек, без которого не было бы города в современном его виде.

Станет ли этот случай уроком для будущих решений?

P.S. История Николаева не только о кораблях и верфях, но и о человеческих страстях. Говорят, адмирал Алексей Самуилович Грейг и писатель Владимир Иванович Даль любили одну и ту же женщину (один из них в статусе законного мужа). Возможно, именно поэтому эти две фигуры, сегодня оказались в разных перечнях Украинского института памяти?

Константин Картузов, историк, член Национального союза краеведов Украины